Трое и боги [= Трое и Дана] - Юрий Никитин

Раздался чистый звон. По белой скорлупе разбежалась паутинамелких трещин.

Фагим приближался опасливо, распластываясь по стене. Перунзыркнул люто, прорычал, щеря белые зубы. Маг вздрогнул, торопливо ударилжезлом. Хрустальный звон сменился сухим треском, будто ломались камни. Скорлупаначала подрагивать, изнутри рвалось нечто. Из трещин пошел ядовито-лиловыйсвет.

– Безумные… – прохрипел Таргитай. – Сами же исчезнете…

Кора вздрогнула, обхватила Олега за шею, прижалась. Если ужисчезать, то в объятиях сильного мужчины. Лиска зашипела зло, оторвала однуруку от волхва, прильнула сама.

– К чему и стремлюсь! – гаркнул Перун окрепшим голосом. –Назад в Небытие!.. Возврат в блаженный Хаос! Слава… И пусть скорее наступитСвященное Ничто!

Агимас тяжело сполз с коня. Правая рука не гнулась, как инога. Шлем сбросил, на обезображенное лицо было страшно смотреть даже сейчас.Единственный глаз блестел, как звезда. В руке подрагивало копье, булатныйнаконечник горел темно-вишневым цветом.

Сзади раздался раздраженный голос Перуна:

– Разбей Яйцо! Остался только твой удар!

Фагим, трясясь от страха – здесь все были сильнее, –искательно смотрел на могучего воина-мага. Мощь Агимаса возрастала с каждымднем, даже Перун не знал ее всю. Но Агимас не был ни добрым, как Таргитай, нирыцарски благородным, как Перун. Он мог убить слабейшего просто из прихоти. Иубивал.

Агимас взвесил в руке копье. Булатный наконечник блестел,заточенный как бритва. Мрак отвернулся и закрыл глаза. Он чувствовал себя старыми бессильным. Олег опустил голову, в душе была лишь страшная пустота. Рукимеханически поглаживали женщин по головам.

– Это мой самый победный удар, – прохрипел Агимас. Слова струдом выходили через разбитое давним ударом Мрака горло. – Самый победный.Жить стоило…

Вскрикнул распоротый воздух. Копье пронеслось, какотвердевшая молния, острие с хрустом проломило… грудь Перуна! Блестящий конецвылез между лопаток. Булатный наконечник дымился, потек сладкий запах горелойплоти.

Перун мгновение стоял, пожирая расширенными глазамивоина-мага, упал на колени. Из раны брызгала кровь, растекалась ярко-краснойлужей. Бог войны и брани корчился от боли.

Мрак оторвал от пола тяжелую, словно налитую свинцом голову.Глаза полезли на лоб.

– Агимас?

Воин повернул к нему залитое потом и кровью лицо.

– Не Агимас… – прохрипел он с трудом. – Симаргл…

Мрак приподнялся, опираясь на Олега.

– Опять меняешь шкуру?

– Не шкуру… Симаргл – крылатый пес на языке моего народа…который вы… истребили…

Мрак смотрел исподлобья. Все трое на последнем издыхании, авраг в полной силе. Они в его власти. А еще к стене прижался Фагим, глазкиперебегают с одного на другого. Эта змея старается не привлекать к себевнимания, но яда в ней хватит на весь мир.

– Зачем тебе? – спросил Таргитай. В его голосе не быловражды.

– Затем… что ты… победил… меня.

В синих глазах Таргитая было сочувствие и понимание. Мрак иОлег переглянулись.

– Я лишь после твоих песен, – проговорил Агимас клокочущимголосом, – понял, что я убивал, захватывал, разрушал города, стирал с лицаземли целые народы… Но никого не победил!.. Я начал слушать твои песни, чтобынайти способ, как поймать и убить, и мне расхотелось жечь и убивать… Я видел,как поднимаю оралом землю, холю урожай, а дома меня ждет верная и любящая жена…

Таргитай кивнул, протянул руку. Агимас бережно поднял его наноги. Улыбка была невеселая.

– Как я жаждал всех вас убить…

– То был не ты, – сказал Таргитай просто. – То был Агимас.

Мрак судорожно вздохнул. Олег все еще сидел под стеной,кривился. То ли ударом магического кулака перебило ребра, то ли была другаяпричина. Или даже две. Обе с тревогой заглядывают в колдовски-зеленые глаза.Лицо волхва страдальческое, не понимал того, что ясно не только Таргитаю, ноуже даже Агимасу.

– Что будешь делать?

– Моя мощь велика… Но я стану в искупление… оберегателем. Ямогу согнать и отогнать тучи, дождь, могу укрыть посевы снегом… Это труднее,чем жечь… Я искуплю не смертью, а жизнью…

Он ударился оземь, взметнулся в личине огромного пса сзолотыми крыльями. Пахнуло свежестью, словно после грозы. Хлопнули крылья, песисчез.

Перун корчился в коричнево-красной грязи. Кровь еще текла изсквозной раны, а копье торчало, проткнув насквозь. Лицо стало белое, как мел.Рана от руки Агимаса оказалась куда тяжелее, чем удар мечом Таргитая. Фагим нешевелил даже пальцами, боясь, что его заметят.

– Я тебя недооценил, – прохрипел Перун ненавидяще. – Но тывсе равно обречен… Сильнее меня нет. Ни человека, ни зверя, ни бога!

Таргитай промолчал, Мрак крикнул:

– Он сразил тебя!

– Не он, а этот дурак… Но я бессмертен, я залечу раны. Ужезавтра я снова буду сильнее.

– А Таргитай?

– Разве не видно?..

Видно было по хмурому лицу Мрака. Перуна удалось сразитьтолько благодаря Агимасу. Но Агимас не носит в зубах сапоги.

Рана Таргитая перестала кровоточить. На месте разрезапоявился сизый шрам, стал бледнеть.

– Что сделать? – отчаянно вскрикнул он. – Что сделать,чтобы… победить навсегда?

Мрак сказал настойчиво:

– Решай сам, Тарх. Теперь это твоя война.

Оборотень смотрел с надеждой, Олег – недоверчиво, но молчал.Ладони его скользнули на плечи женщин. Я же дурак, хотел вскрикнуть Таргитай.Ну и что, если в моих песнях такая мощь? Решать должны мудрые…

Но мудрые не смогли, напомнил себе с отчаянием. Мудрость невезде спасает, теперь понятно; как не везде помогает сила – узнал еще раньше.Неужто что-то иное…

– Наковальню! – велел он страшным голосом.

Олег расширенными глазами смотрел на преобразившегосяТаргитая. Мрак пнул его в бок, отпихнув Лиску. Она оскалила зубы, укусила егоза кисть. Мрак ругнулся, сжал кулак, но не тронул.

Волхв вздрогнул, взмахнул руками. Перед Таргитаем тяжелобухнула в пол массивная наковальня. Под ней был широкий пень, оборванные корниеще шевелились, истекали соком. Мрак покрутил головой. Вырвать такой пень,перенести сюда… Нет, на Олега покрикивать опасно. Даже девок его не тронь,вдруг да заступится.